Вычисление Бога - Страница 39

— Ты хочешь сказать, — заговорил я, — что Бог мгновение за мгновением выбирает, какую из реальностей он хочет наблюдать в данный момент? И этим своим наблюдением создаёт реальное прошлое — шаг за шагом, мгновение за мгновением?

— Таким обязано быть сущее, — прозвучали в ответ переведённые для меня слова.

Я посмотрел на чужеродного многопалого врида и объёмистого паукообразного форхильнорца, стоящих рядом со мною, безволосой (сегодня более чем когда-либо) двуногой обезьяной. И поневоле задался вопросом — доволен ли Бог ходом своей игры.

— А теперь, — сказал Т-кна через переводчика, — взаимность вопросительности.

Его очередь задавать вопросы. Что же, всё честно.

— Будь моим гостем, — сказал я.

Складки на коже по обе стороны от передней руки задёргались вверх и вниз. Мне почудилось, что это «пожатие ушей» было для вридов чем-то вроде фразы «прошу прощения?».

— Я хочу сказать, давай. Задавай свой вопрос.

— То же самое, наоборот, — сказал врид.

— Он хочет спросить… — заговорил было Холлус.

— Он хочет знать, верю ли я в Бога? — сказал я, распознав, что врид обернул мой же вопрос против меня. И, немного помолчав, ответил: — Я верю вот во что: если Бог существует, ему или ей абсолютно всё равно, что происходит с кем-либо из нас.

— Ты ошибаешься, — заявил Т-кна. — Ты должен строить свою жизнь на стержне существования Бога.

— Э-э-э… А конкретнее — что под этим подразумевается?

— Необходимость отдать половину бодрствования попыткам поговорить с ним/ней/ним.

Холлус подогнул четыре передние ноги, так что его туловище склонилось ко мне.

— Теперь ты понимаешь, почему вы нечасто видите вридов? — негромко спросил он.

— Есть люди, которые проводят в молитвах не меньше времени, но я не один из них.

— Молитва это не есть, — донеслось из переводчика. — От Бога нам не нужно ничего материального; мы просто хотим поговорить с ним/ней/ним. То же должен делать ты. Только глупцы не проводят много времени в попытках связаться с Богом, чьё существование доказано.

Я встречал евангелистов и раньше — куда чаще, чем положено по справедливости: мои публичные лекции по эволюции зачастую приводили их в ярость. Когда я был помоложе, я время от времени ввязывался с ними в споры, но сейчас я по обыкновению лишь вежливо улыбался и отходил прочь.

Но сейчас Холлус ответил за меня:

— У Тома рак.

Я почувствовал вспышку раздражения; мне казалось, Холлус сохранит это в тайне. Хотя, с другой стороны, медицинские вопросы могли быть тайной лишь у людей.

— Скорбно, — произнёс Т-кна.

При этом он коснулся пряжки на ремне с красным кружком на ней.

— Множество искренне верующих людей погибли ужасной смертью от рака и других болезней. Как ты это объяснишь? Чёрт, да как вообще ты объяснишь само существование рака? Что же это за бог, который создал такую болезнь?

— Может, он/она/оно не создавало его, — произнёс глубокий голос переводчика. — Рак мог возникнуть спонтанно в одном или многих возможных мгновениях. Но будущее не случается разом. Также нет бесчисленного множества возможностей, из которых Бог может выбирать. Конкретная версия реальности, в которой появился рак, хотя и нежелательный, обязана содержать что-то сильно желательное.

— Значит, ему пришлось принять хорошее с плохим? — спросил я.

— Постижимо, — сказал Т-кна.

— По мне, так это звучит не больно-то по-божески, — заметил я.

— Люди уникальны в своей вере о всемогуществе и всеведении. Истинный Бог не есть форма идеала; он/она/оно реально — а, следовательно, по определению несовершенно. Лишь абстракция может быть свободна от недостатков. И, раз Бог несовершенен, будут страдания.

Мне пришлось признать — замечание интересное. Врид испустил очередную порцию каменных звуков и, после небольшой паузы, переводчик заговорил снова:

— Форхильнорцев удивило, что мы развили науку космологию. Но мы всегда знали о возникновении и разрушении виртуальных частиц в том, что вы называете вакуумом. Подобно заблуждению о Боге — совершенстве, заблуждение о совершенном вакууме мешало вашей космологии. Ведь утверждать, что вакуум — ничто, и что это ничто реально — то же самое, что говорить, что существует нечто такое, что есть вообще ничего. Нет совершенных вакуумов; нет совершенного Бога. И твои страдания требуют не больших объяснений, чем эти неизбежные несовершенства.

— Но несовершенства объясняют лишь, почему начинаются страдания, — сказал я. — Как только Бог узнал о том, что кто-то страдает, и если он в силах прекратить страдания… очевидно, будучи моральным существом, он должен был это сделать.

— Если Бог действительно знает о твоей болезни и не сделал ничего, — произнёс Т-кна синтезированным компьютерным голосом, — тогда иные соображения диктуют ему/ей/ему, чтобы он позволил ей течь своим чередом.

Для меня это оказалось чересчур.

— Да будь ты проклят! — рявкнул я. — Меня рвёт кровью. Мой шестилетний мальчуган напуган до смерти — и ему придётся расти без отца. У меня жена, которая станет вдовой до следующего лета. Так какие такие соображения вообще могут всё это перевесить?

Врид казался возбуждённым. Он подогнул ноги, словно готовый бежать — судя по всему, инстинктивная реакция на угрозу. Но, разумеется, его здесь не было; сейчас он находился на борту корабля-матки в полной безопасности. Спустя пару мгновений он успокоился.

— Твоё желание прямого ответа? — спросил Т-кна.

Я с шумом выдохнул, пытаясь успокоиться; у меня совсем вылетело из головы, что ведётся съёмка, и теперь я чувствовал себя довольно смущённым. Полагаю, вряд ли бы я победил в конкурсе на лучшего посланника Земли. Я бросил взгляд на Холлуса. Стебельки его глаз перестали колебаться; я замечал это раньше в моменты, когда он пугался — вспышка моего гнева расстроила и его.